Владимир Высоцкий «Я, конечно, вернусь…»

23.07.2015 15:31 Просмотров: 1293 Печать | E-mail

...У меня не было никого в семье - ни актеров, ни режиссеров, в общем,никого из искусства. Просто мама моя очень любила театр и с самых-самых малых лет таскала меня в театр.

Каждую субботу - воскресенье, просто каждую субботу - воскресенье,я думаю, лет до 13-14. А потом были какие-то конфликты между родителями. Один хотел, чтобы я стал нормальным советским инженером, и я поступил в строительный институт, на механический факультет.

Потом почувствовал,что невмоготу. И однажды ночью залил чертеж, в шестой раз переделанный, и сказал своему другу, что я с завтрашнего дня больше не хожу. То есть я ходил формально - получать стипендию, потому что тогда это были большие деньги - 24 рубля. А тем временем уже несколько лет занимался в самодеятельности. Но это не такая самодеятельность, к которой мы привыкли и которая сразу оскомину вызывает... самодеятельность!

Как однажды Ливанов спросил нашего министра куьтуры: "А вы бы пошли к самодеятельному гинекологу?" Но бывают иногда, ну как всегда, бывают исключения. У нас была не самодеятельность. Просто люди, кроме своей работы, занимались еще и другим делом, более любимым, чем работа. Это было хобби, которое тогда еще не оплачивалось. Это был Богомолов, руководитель этого коллектива,артист Художественного театра.

Я работал у него. Он на нас пробовал многие свои будущие спектакли и работал с нами, как с профессионалами. И я начал набирать у него очень сильно, по его словам. Конечно, это меня увлекало более,чем мое студенчество. Кончил я студию МХАТ,поступил с диким трудом. Считалось, что мой голос не приспособлен для сцены. Меня даже пытались прогнать за профнепригодность из-за голоса. Но Массальский Павел не дал меня прогнать, дал мне закончить училище. И я, в числе нескольких лучших, на их взгляд, учеников кончил училище МХАТ. Стал выбирать театры. Была

масса неудач. Но тут уже я не хочу разговаривать, потому что приглашали туда-сюда. Я выбрал самый худший вариант из всего, что мне предлагали. Тогда начинался новый театр. Я все в новые дела куда-то суюсь, понимаете.

Равенских начинал, наобещал сорок бочек арестантов, ничего не выполнил. В общем,ничего интересного из этого театра не сделал. Поставил несколько любопытных спектаклей - и все. Я оттуда ушел. Начал бродить, бродить по разным театрам. Даже работал в Театре миниатюр, театре, кино. ездил, снимался в маленьких ролях. А потом, когда организовался Театр на Таганке,через месяц я туда попал по рекомендации Славы Любшина, он у нас работал тогда, и стал в нем работать.

Знаете, тут приезжает один человек, который издает журнал "Арт ньюз", он просто каждый раз приезжает сюда и идет глядеть этот спектакль. И он сказал, что это самый демократичный Гамлет, которого он когда-либо видел.

Вы знаете, что это вставшая на дыбы земля,этот занавес, что работает как судьба, что сметает в могилу и правых и виноватых, что стал действующим лицом,что дал возможность зрителям, которые всегда хотят увидеть - а что там, за кулисами, поглядеть - нате, поглядите. Разговоры, что "Гамлет" - полная абстракция,это неправда. Единственное, что там есть - это вечное актерство, полное смешение костюмов в этой команде актеров. Но это и находка режиссерская, на мой взгляд, очень интересная - вечное актерство. Они во все времена бывали такими, наигрывали всегда, завывали и так далее, и так далее.

Но ведь дело вот в чем. Гамлет затеял "мышеловку" у нас в спектакле не для того, чтобы посмотреть - виноват ли дядя или нет, убил он отца или нет? А я затеваю эту историю, может быть, первый раз за все гамлетовские постановки, чтобы, ну как вам сказать, мне очень хочется,чтобы король был не виноват, потому что он не очень хочет убивать. И поэтому Гамлет говорит Горацио: я тебя очень прошу, смотри в оба,я очень устал, может быть, король не виноват. Ему так не хочется, чтобы он был... Он "мышеловку" затевает для того, чтобы убедиться,что король не виноват. Вот в чем дело.

Вы знаете, тогда мне было совсем-совсем немного лет. Но я помню эту облаву. Потому что мы жили в трехэтажном доме напротив Ржевского вокзала, где была облава. Они собирались ограбить, там были пути, на которые приходили эшелоны из Германии. И было запланировано ограбление этих эшелонов, как нам рассказывали. И мы помним стрельбу, колоссальное количество милицейских машин. И мы смотрели в форточку. Я помню эту облаву. Но я был настолько малолетка, что я еще тогда не очень понимал, что это такое. Но я все-таки как-то помню это название - "Черная кошка".

Это, в общем-то, я виноват, что мы сделали эту картину. Эта картина была отдана в Ленинград другому человеку. Но писалось это братьями Вайнерами с меня и для меня. Они меня встретили и сказали: "Володя, нужно,чтобы ты это сделал".

На чем построена вся вещь? Эдакий голубой герой, который призывает к милосердию,к тому, что кончена война, что уже хватит и нужно наоборот все в сторону умягчения, а не ужесточения и что нужно действовать честно даже с нечестными людьми. Это, в общем, позиция...на словах она хороша. Но если сейчас кругом посмотреть, поглядеть, что в мире происходит, и терроризм и "красные бригады" стреляют по детям, а потом на их глазах убивают учителя, начинаешь сомневаться - а кто из них, в общем, прав?

И если вы обратили внимание, то Вайнеры это как раз ухватили. Когда их персонажи поссорились окончательно и разошлись, тот сказал: "Я не хочу с тобой работать",а Жеглов ему ответил: "Ну,и как хочешь". Приходит Шарапов в МУР и видит в траурной рамочке свою любимую девушку, которую убили те же бандиты. И в тот момент,если бы они ему попались,он любым способом упрятал бы их за решетку, если бы не уничтожил. Правда? Вот Жеглов мой и находится все время в этой позиции, в которой Шарапов мог бы оказаться в конце картины.

В общем-то, я Жеглова нигде не оправдывал. Кстати говоря, очень многим нравится, что он засунул кошелек в карман и так ловко. Возможно, он так бы не стал себя вести с человеком, в котором он уверен.

Ну, а вот одно я сделал в этой картине, это, я считаю, моя заслуга. Когда Жеглов подозревает, что это преступник – все для него человек перестает существовать. И поэтому, с единственным приличным человеком Жеглов ошибся. Со своей точки зрения, как бы от имени моего персонажа я утверждаю, что бандитов надо давить от начала до конца, если ты уверен абсолютно, что это преступник на сто процентов. Но бывают ошибки. В данном фильме это была омерзительная ошибка со стороны Жеглова. Я просто своего героя немножечко подмял под то, что мне казалось удобнее.

Авторы ведь писали немножечко с меня, с образа,который создался у них из-за моих песен. Мне было проще работать из-за этого. Это особая роль, понимаете. Это особая роль, потому что так она была сделана с самого начала авторами.

И вот люди пишут в МВД - капитану Жеглову. И не оттого, что они кретины и идиоты, они полагают, что существует такой персонаж и что я на время стал им. Вот такое у них ощущение...

...Роль в фильме "Бегство мистера Мак-Кинли" вовсе не была второстепенной. Это была роль,в общем,даже по метражу и по нагрузке, как роль Баниониса. Я играл человека, который рассказывает эту картину - уличного певца. Я написал девять баллад для картины, громадных баллад. Мне кажется, это была, пожалуй, самая удачная моя

работа в кино как автора песен, баллад, музыки. Но они, к сожалению, опять, как очень часто это бывало, не вошли в картину. Там была, например, баллада о человеке, который недолюбил, недопригубил вино... Но материал картины получился очень тягучий и тяжелый, и эти песни туда не легли. Вернее, на мой взгляд, они легли, но на взгляд людей, которые принимали картину - нет. Эти люди научились очень здорово говорить, находить способы, чтобы все убирать.Я считаю, что они неправы. Смысловая нагрузка в этой картине лежала на мне точно так же, как и на главном герое. Но, к сожалению, ничего из этого не получилось.

Потом был фильм "Служили два товарища" Карелова. Это была уже не роль, а чистая вивисекция, иссечение членов. Короче говоря, у меня оказалось на 30 минут того, что не вошло в картину из моей роли. Тогда один начальник сказал: "Если вы хотите, чтобы эта картина вышла на экраны... Посмотрите, что у вас получается. Один из ваших положительных героев все время молчит, другой болтает. И в 37-м он станет одним из тех следователей, которые будут, просто не задумываясь, стрелять и приговаривать.

А единственный человек, который у вас ведет себя прилично, и как мужчина, и как воин, и как интеллектуал, это - белый офицер. Нельзя допускать этого, и мы вынуждены убрать из этой картины очень, очень, очень много". И получилось опять, что роль в "Двух товарищах" вроде бы и главная, но опять без той нагрузки, которую она имела в сценарии. Ведь впервые на нашем экране появился образ такого офицера. Ну, а после всех этих срезок и вырезок в одной маленькой статеечке появилась фраза,что это шаблонный, банальный образ белого офицера.

Я очень дорожу своими зрителями и слушателями. И когда в самом начале своих выступлений я обращаюсь к ним, я говорю: "Дорогие...". Я правда ими дорожу, очень дорожу. Потому что для авторской песни совсем не нужны котуры, совсем не нужен свет, перемена, приподнятость, зрелищность. В ней нужно все это сдернуть, снять. И если мне кажется к середине или там к концу, с людьми что-то случилось, что они когда-то это вспомнят, мне кажется, что цель достигнута. Поэтому я очень часто прошу их не аплодировать по самому началу, чтобы не разрушить ощущение доверительной беседы.

ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ

Судя по всему, интервью Владимира Высоцкого,которое вы только что прочли, - последнее в его жизни. Тот разговор (напомню: дело происходило зимой 1980 года в Театре на Таганке в паузах между выходами Владимира на сцену в спектакле "Преступление и наказание). Время для Владимира действительно было отнюдь не безоблачным. Назревал кризис в творчестве (он говорил о намерении уйти из театра и кино), сложно было и в отношениях с начальниками от искусства, добивала болезнь, непросто было и дома.

Договориться об интервью тоже оказалось делом невероятно трудным: после ряда встреч с телевизионщиками и газетчиками, которые клялись, что все сказанное будет обнародовано без купюр, а потом эти материалы вообще не появлялись на экране или в печати, Владимир поклялся, что больше не будет разговаривать ни с кем. Лишь с помощью общего друга, лечившего и поддерживавшего Высоцкого до его последних минут - Леонида Сульповара, - удалось договориться о встрече. Ее и записала на пленку сотрудница Московского радио И.Шестакова.

К сожалению, интервью разделило участь своих предшественников. Империализм вновь "поднимал голову" после "интернациональной помощи" Афганистану и идеологические цензоры и разговаривать не хотели о публикации.

Не изменила положения вещей и смерть Высоцкого,хотя его слова разбивали многие мифы, которые обрушились на нас в то время. Потребовалось много лет, чтобы последнее интервью Владимира Высоцкого стало, наконец, достоянием гласности.

В.Большаков.

"7 с плюсом" (еженедельник),№ 30,1991 год.

http://www.youtube.com/watch?v=oB-F2XAE_3c